Дорога желаний. Крысёныш.
Автор: Дубль Сканави (Tyrrenian)
(маленькая частичка слеэш-рассказа)
Кому-то, чтобы начать жить, нужны стандартные шестнадцать лет, кому-то война и смерть любимого человека, а кому-то... и тридцати веков мало для понимания просто и незамысловатой правды: все имеет цену. И только Любви мы отдаем себя бескорыстно.
- Расскажи мне сказку...
Менестрель коснулся вибрирующего бока гитары, обрисовал подушечками пальцев переход от грифа к корпусу, вдохнул тихое гудение, скользнул по напряженным в предвкушении струнам и только потом подхватил инструмент на руки, обвивая и прижимаясь к нему всем телом.
Он сложил руки поверх довольной спутницы и поинтересовался у мальчишки:
- О чем бы ты хотел услышать?
- Не знаю... - под лестницей раздался легкий шорох, видимо, мальчишка поудобнее устраивался в плаще. - Может быть, о любви?
- О любви... - мужчина задумался, перебирая имеющиеся в памяти легенды. - Даже и не знаю, что бы выбрать. Ведь каждая история о любви непохожа одна на другую. Любовь бывает разной: счастливой и не очень, взаимной и нет...
- О доброй... - голос крысеныша на миг прервался, будто продираясь сквозь преграду.
- Глупый, любовь не бывает злой или доброй. Она просто есть.
- Даже если без Судьбы? - по губам Ниларея пробежала снисходительная улыбка. Все-таки Луч был трогательно невежественен в вещах, известных любому ребенку.
- Судьба - это глупость. Любовь не должна предопределяться, не должна быть известна заранее. Это дар свыше, чудо, приходящее в человеческую жизнь лишь изредка. А чудо должно быть само по себе, свободным и прекрасным.
- Не понимаю! - крысеныш подобрался поближе к мужчине. - А если ты ошибешься и отдашь свою душу не тому?
- Подумай на секунду, - сердце кольнуло от воспоминаний тысячелетней давности, - что бы ты чувствовал, если кто-нибудь подарил бы тебе свою душу, свое сердце просто так. Не из-за Судьбы, не по чьей-то указке, а просто потому, что ему хорошо с тобой именно в этот момент? Любовь не гарантирует счастье и вечной жизни вместе, но она дарует бесконечную ценность кратким мгновениям, проведенным с любимым.
- Но ведь не все люди хорошие, и без Судьбы тебя могут использовать, играя на чувствах! - мальчишка почти кричал, размазывая по лицу слезы.
- Действительно, риск очень велик, но... От этого ценность истинного чувства возрастает в миллиарды раз.
- И все равно не могу понять... - Луч пристроился позади менестреля и теперь опирался о него спиной. - Не могу, и все тут!
- Ладно, - сжалился Ниларей, - слушай.
Пальцы пробежались по струнам, роняя первую ноту в океан тишины, наполняя воздух первым робким звуком. Как первая капля дождя взбивает легкую пыль в небольшое облако, как падает на землю первый осенний лист, как пробивается в темнеющей небесной синеве первая звездочка. И менестрель тихо, словно крадучись, запел, постепенно повышая голос и прикрыв глаза. С каждым его словом вырастали в сознании слушателя шпили католических соборов, образы прекрасных девушек и отважных рыцарей. Мальчишка видел, как бегают с беззаботным смехом по грязной улочке толпы чумазых ребятишек, как готовит тесто на пирог дородная женщина в одном из домов старого города, как распухают на спине вора следы от плети. Целый мир со своими законами, богами и правилами, со своими жизнями и судьбами. Откуда-то изнутри Луча вырвалась тонкая нить энергии и принялась выплетать тонкие кружева новой дороги. Дороги для двоих.
Подул тихий ветерок, наполненный запахами улиц, криками горожан. Пальцы мальчишки коснулись грубого булыжника под ногами, а невдалеке ронял на парочку брызги полуразвалившийся фонтан. Крысеныш, не разрывая иллюзии, приоткрыл глаза и довольно улыбнулся. А Ниларей все плел свою странную сказку для столь же странного ребенка:
Когда сияют звезды неба, влекомые судьбой и зовом, когда рождаются в тиши зовущие себя богами, тогда ступает человек ногами на песок прибрежья и отпускает свое сердце во власть пылающих камней. Коснись своей рукою камня, который дышит влагой ночи, светящей с облаков луны. Коснись его хоть на секунду, закрой глаза, почувствуй сердцем, как в нем живут созданья века, хранимые для нас с тобой. Здесь песня рек, что протекали поверх камней ему подобных, и звуки солнца, что сияло, в прозрачной вышине средь туч. Здесь детский смех и слезы боли, касанья рук влюбленных нежных, едва заметное молчанье и шепот ветра над водой. Он тих, недвижим, но он дышит, живет средь нас и ждет кого-то... Кого он ждет? Ответ не знаю, но может ты ответить сможешь, лишь прикоснувшись к камня сердцу, услышав песню в тишине...
Среди блаженства мира стали рожденным был король бессмертья, чье имя означало доблесть и возносилось к облакам. Тогда же, лишь на год попозже, открыла миру сердце света прекраснейшая из прекрасных, чье имя означало честь. Судьбу детей узнали боги, родителям напев познанья, они сокрылись средь галактик, чтобы предаться волшебству.
Для Катарины рисовали златые горы, бриллианты и толпы жаждущих мужчин. Ее судьбой лишь повеленьем руки создательницы мира было созданье храма мира и книг, что знания несут. Тогда как Аллес, урожденный с мечом в руках и на щите, был должен стать царем подлунным, собою солнце заслонив. Ему бы покорялись реки, и облака, несясь к закату, отвешивали бы ему поклон.
Но тут вмешался Случай робкий, что шастает среди подворий, касаясь тонкою рукою слепых в бездумии людей. Он свел двух молодых небрежно, обдав детей огнями страсти, смеясь, порвав сплетенья божье, разрушив судьбы городов. Рождение любви неловкой, пронизанной потерей жизни, наполненной потерей счастья, познали дети в один миг.
Руками нежно прикасаясь к лицу любимого созданья, они молили о пощаде своих родителей простых. Слезами горю не поможешь, мольбами дела не изменишь, и сердце человека - камень, когда богатство им сулят. Разлука стала наказаньем, что разрывало душу, сердце, что обжигало детей мысли и убивало каждый час.
"Когда с тобой я, умираю. Мечусь под небом, словно птичка, пронзенная рукой стрелка. И нет секунд, минут, мгновений, нет вечности в безумной боли, и нету жизни, но когда... Когда не чувствую дыханья, касанья рук любовно-нежных, твоих не вижу глаз, любимый... Молю о смерти я тогда!" - вот так шептала Катарина в тиши полночной башни ветра и обнимала молчаливо стан покорителя сердец.
"Я не прошу благословенья, даруемого нам святыми, прощенья попросить боюсь я за свою дерзость, свой каприз. Но если был бы шанс со мною сбежать туда, где солнце светит, и где сияют среди неба две белых радуги морских... Скажи, согласна ль ты была б оставить свой дом и кров в обмен на бытность, отдать проклятью душу, сердце в обмен на счастья пять минут?"
И Катарина согласилась, как мотылек летит на пламя, как обжигает крылья ветер, касаясь озера весной. Они просили вдохновенье послать им демона из ночи, пытались средь тиши безмолвной себе проклятие наслать. Тогда, услышав их, явилась из света круга, мрака ночи, дочь тьмы и солнца в серой шали. Из темноты шагнула Тень.
Она идет вслед за тобою, чуть осторожно обгоняя на поворотах и оврагах, стенах и в свете фонаря. Она, как верная собака, всегда у ног твоих играет и прячет черный хвост под ноги, лишь стоит Солнцу засветить. Она как ты, но только проще, она не знает нежность ласки, не знает смеха и ухмылок, не знает боли и мечты... Тень одинока и печальна, она идет, роняя слезы среди дождя на лужи летом и в снег холодною зимой. Она хранит твои печали, чтоб жизнь казалась тебе легче, чтоб ты не видел среди неба ни туч, ни боли от судьбы...
И Тень исполнить предложила желания двоих невинных в обмен на слезы чистой боли, на души девственных сердец.
Кристаллы чистые, как небо, что падают из глаз потоком, что растекаются морями от горя или смеха душ. Они сверкают нашим горем, они поют от смеха песни, они коптят печалью небо и разбиваются навек. В них скрыта сила мирозданья и мощь любви, горящей жарко в душе беспечного ребенка, что ищет счастья на земле. В слезе одной кусочки лета, зимы осколки, осень плачет, весна роняет капли снега и солнцем освещает путь... Слеза, как свет души, сокрытой в тени ресниц и тела тучах, как море, что бушует ночью, бросая корабли на дно. Она полна и жаждой жизни, и смерти зовом непрестанным, и глубиной любви и боли, и счастьем и душой твоей...
Лишь прозвучало их согласье, как разлилась по небу тучей, как разрослась в земле водою мелодия железных струн. Как много в мире неживого: деревья, камни, слезы, тучи, еще есть радуга и солнце, и пенье птиц весною ранней. А может, это просто сказки, что все мертво и только живы те, кто поют свои сонеты под музыку от струн и рам? Так может солнце спеть куплеты или романс исполнить тихо, чуть окунаясь краем в землю, раскрасив вечер в красный цвет? Услышать музыку так просто, лишь отворив души затворы, лишь только нужно чуть поверить и распахнуть глаза навстречу тем нотам, что лежат вокруг...
И менестрель младой с гитарой, что распевала гимны звездам, их восхваляла голосами пяти бушующих морей, вошел, слегка качнув главою, запел про дивные созданья, про сказки, боль и нежить с счастьем, запел про двойственность двоих. Тогда пропали звуки, мысли, остались чувства только злые, что раздирают плоть когтями, что жадно пьют живую кровь. А менестрель все пел про лето, про небо в звездном сарафане, и каждым словом убивал он призвавших демона людей.
Так вмиг исполнилось желанье, так воплотилась в нереальность игра судьбы с насмешкой века, игра со Случаем Судьбы. И Катарина с Аллеасом остались без души навечно бродить по каменным пустыням, лишившись смерти и любви.
А что же души двух влюбленных? Они теперь хранятся в камне, что у дороги ожидает гитары песни и шагов. Шагов младого менестреля, что враз поможет развернуться сиянию сердец невинных, и чувства людям возвратить.
Музыка оборвалась, выдергивая слушателя в реальность, и Ниларей открыл глаза, пытаясь усмирить свои чувства.